Спорный вопрос

Он всю жизнь метался между двумя крайними и противоположными выражениями: «в споре рождается истина» и «кто спорит, тот г...на не стоит!», так и не сумев выбрать - какому из них следовать, и перед смертью он изрек: - как жаль, что мало мне довелось поспорить в моей одинокой жизни! - может быть, что-то и доказал бы самому себе...
А в его дворе, в подъезде напротив жил философ. Это был старенький, щупленький дедушка с тросточкой, который любил хитро прищуриться, когда его спрашивали о категорическом императиве Канта и ответить: - Нет, батенька, я бы с ним поспорил! Этот старичок вечно принимал у себя в апартаментах каких-то рыжих теток с очками в роговой оправе на носу, смеющихся особым плотоядным смешком и боготворящих какого-то Тертуллиана, о котором наш герой не имел, увы, никакого представления, а если бы и имел, то был бы о нем весьма невысокого мнения.
Однажды Агенобарбов, а так звали нашего героя, перепутал спьяну цифру кодового замка и позвонил старичку-философу:
- Кто там? - спросил надменный и шепелявый голос.
- Я... это... - замялся виновник инцидента - это... Ваню можно позвать? - это его друг.
- А Вани нету, - соврал голос - он ушел к Раисе Павловне.
- К какой Раисе? - вопросительно усмехнулся Агенобарбов - у него, значит, новая пассия?
- А вы зайдите попозже, только ради Бога, прошу вас, юноша, в другой раз набирайте правильно номер квартиры!
«Зачем он соврал? Ведь это тот старикан...» - задумался Владимир Агенобарбов и решил зайти в другой раз.
В следующий раз Владимир познакомился со старичком, когда заходил в алкомаркет. Они вместе прошли мимо турникета и стали выбирать покупки. Владимир купил пузырь водки и посмотрел на старичка - интересно, что выберет тот, но тот долго ходил между полками с дорогими коньяками и, ничего не выбрав, ушел. «Интересно, чем он занимается?» - мелькнуло в голове у Агенобарбова.

Четвертые сутки подряд Володя просыпался от одного и того же сна. Ему снился император Нерон, или Агенобарбус, «Рыжебородый». Сожженный Рим догорал у ног его, обутых в новенькие сандалии из дорогой кожи. «Какое печальное зрелище, право!» - говорил беспутный тиран и грозил кулаком Владимиру, - «и все это сделал ты!..» Тут он рассмеялся и похлопал добродушно его по плечу. На этом видение заканчивалось. На второй день Нерон угощал его фалернским вином, на третий - впускал в залу гетер, еще днем позже надевал ему на голову венок из миртовых листьев и читал вслух его, Володины стихи... - и все это происходило, как продолжение одного и того же сна. На пятый день Агенобарбов не вытерпел и пошел к психоаналитику. В кабинете врача было накурено. Володя не переносил дыма и закашлялся.
- Ну-с, на что жалуемся? - Володя кратко пересказал детали сновидения.
- Хм... Либидо гипертрофировано... ид неглубоко... имеются определенные фиксации... мономания! - заключил доктор. Агенобарбов порылся пятерней в волосах и проскулил: - Помогите, доктор!..
- Вам нужно воздерживаться от употребления фальшивых суррогатных напитков, в частности, паленой водки, и сновидения исчезнут сами собой, - изрек эскулап и, сделав улыбку непроницаемой, постучал папиросой о край пепельницы.
- Но ведь я почти же не пью! - в отчаянии сказал Володя.
- Тем лучше для вас. А, вообще, не помните ли вы какого-нибудь яркого воспоминания из детства? - неожиданно, вдруг, спросил человек в белом халате.
- Я помню яркое-яркое дерево в лучах заходящего солнца. Я играю под ним во дворе нашего дома. Облака плывут над головой на фоне неба ярко-голубого цвета. Вдруг небосвод темнеет...
- Не продолжайте! Вы попали под дождь, промокли, верно?.. И что было дальше?
- «Какой-то он нервный для врача!» - подумал Агенобарбов.
- Дальше, я помню, что сижу дома, меняю одежду, а мама упрекает меня за то, что я попал под дождь...
- Отец защищает, верно? - ввернул психоаналитик.
«Откуда он все это знает?» - недоуменно подумал Володя.
- Я помню еще бабушку, но смутно.
- Это не так важно. Ладно, - закончил допрос-экзекуцию врач, - я вот что вам скажу. Сны - это отражение нашего психоэмоционального состояния. У вас имеется определенная фиксация, вы идентифицируете себя с отцом, таким мягким и добрым, как запомнили его с детства. Все ваши проблемы оттого, что не можете нарушить фиксацию, когда надо быть твердым, вы бываете, наоборот, чересчур мягким.
- А при чем здесь Нерон?
- Ну, я же говорю, это - символ вашей фиксации.
«Мудрено... но что-то в этом есть!..» - подумал наш герой, но промолчал. Визит к врачу подошел к концу. Владимир отдал за прием пятнадцать баксов и решил больше с этими шарлатанами не связываться: - «за эти деньги мне нужно полмесяца вкалывать, как папа-карло, а в итоге, все - коту под хвост! - лучше б пропил!..» - подумал он.

Старичок вырос, как из-под земли, хотя был высокого роста. С ним был, как всегда, женский коллектив, состоящий из все тех же пресловутых теток, вдобавок, с ними была Маринка из третьего подъезда. «Интересно, что она-то в нем нашла?» - подумалось Агенобарбову.
- Познакомьтесь: это - дядя Коля! - Володя не заметил, как разговор дошел до этого места.
Он протянул руку философу и пожал его мягкую ладонь. Старик-философ оказался дядей Маринки, которую Володя знал еще со школы. Дядя Коля работал преподавателем кафедры философии в институте, жил в городе недавно и, поэтому Володя почти ничего не знал о его родстве со своей подругой. Они зашли в роскошно драпированные апартаменты труженика мысли. Володя разинул рот, да так и остался стоять с отвисшей челюстью. Маринка хлопнула ее снизу перламутровым пальчиком, и челюсть закрылась, при этом издав стук валика пишущей машинки. Вся невероятная роскошь квартиры дяди Коли была такой лишь в глазах Агенобарбова, остальные присутствующие уже как-то привыкли к ней и уже, вроде, не замечали ее. Здесь были старинные дубовые шкафы, полные книг, картины романтиков, написанные маслом, диковинные китайские вазы, подсвечники, люстры, хрусталь, безделушки, цветы в кадках, портьеры - всего не перечислишь. Философ с Раисой Павловной хлопотал на кухне.

Вот сели. Зажгли свечи. «Так надо» - подумал Агенобарбов, - «потому, что уже вечер...»

... «Свинья!» - подумал Володя. - «Славный малый!» - подумал философ. На этом и сошлись. Маринка не принимала участия в споре. Тетки сидели отдельными группами и тоже о чем-то оживленно дискутировали. - ... Каппадокийцы... 5 Вселенский собор... споры о филиокве… - слышалось Володе.
- Кто спорит, тот г...на не стоит! - сказал Володя Маринке. Та нахмурилась и пригрозила «отлучить» его от чаепития.
- В споре рождается истина. - сказал дядя Коля, - Так говорили древние. - и он положил Володе в чашку два больших кубика рафинада. «Подмазывается.» - подумал недоверчивый юноша. Дядя Коля рассказал Володе про Сократа, как тот согласился выпить чашу с ядом цикуты, лишь бы умереть честно, по закону, ради истины, хотя друзья предлагали ему побег. Володю тронула эта пафосная романтика борцов за истину, но он был воспитан в другой среде и перенял от нее другие выражения. Ему было жаль, но он решил уйти.
9.01.09 г.

→ Распечатать → Комментарии (0)

Категория: проза, проза/рассказы. Теги: Сократ. Добавил: dima (3 ноября 2009).