Ксения Баданина. Коньки

1. Добро

На улице светило солнце, а дома шумел телевизор. Аня спокойно сидела под ёлкой и рассматривала блестящие игрушки. Синие шарики и красные звездочки легко вращались и весело позвякивали, ненароком ударяясь друг о друга. Почему-то их было жалко. Слишком хрупкими и ранимыми они были, слишком весело сверкали, переливаясь задорным блеском под холодным январским солнышком.
Аня осторожно встала, открыла дверцу шкафа и достала свои новогодние подарки. Вчера их подарил папа. Рано утром она нашла их под ёлкой. Конечно, теоретически мама тоже могла подарить эти драгоценности, но нет… Это сделал папа. Она тихонько развернула уже помятую и не раз раскрытую фольгу и вновь обмерла от восторга. Книга и краски, краски и книга – волшебный мир сказки и фантазии, волшебный мир маленького чуда.
Папа говорил, что она прекрасно рисует, что он повидал много-много картин и много-много художников, но лишь немногие рисовали так, как она. Папа говорил, что настоящий художник, настоящий искусный мастер лишь тот, в картину которого хочется войти, как в уютную, светлую комнату, и закрыть дверцу за собой. Именно такие картины, говорил папа, и получаются у нее.
Иногда Аня не прочь была войти в свои рисунки и навсегда оказаться среди добрых волшебниц, ласковых животных и чудесных растений. Но сказочные замки были слишком маленькие и слишком плоские; они были закрыты для своего создателя на три замка, и не было никакой надежды спрятаться в них, когда тебе плохо. В сущности, все это было пустым времяпрепровождением, чудесным, но пустым.
Книги. Книги – дело другое. Они впускают в себя даже тогда, когда ты не хочешь в них войти. Папа говорил, что рано постарел, потому что прожил сотни жизней с героями своих любимых книг. Аня не верила, что может состариться и превратиться маленькую, скрюченную бабушку, о которых пишут в сказках, и поэтому вновь и вновь совершала смешные проделки вместе с Томом Сойером, пыталась открыть секрет вечной молодости с Питером Пэном, превращалась в комара с князем Гвидоном, сокрушалась вместе со стариком о потерянной Золотой рыбке.
Уютными зимними вечерами, когда за окном шел снег, а на стеклах добрый волшебник рисовал ледяные узоры, они с папой усаживались рядышком. Он ласково гладил Аню по голове и сочинял смешные сказки. Потом они устраивались поудобнее и рисовали к этим сказкам картинки. Ане было так хорошо, так светло и уютно, что сердце сжималось и начинало петь песню. В этой песне не было слов, была лишь чудесная мелодия, которую слышишь только тогда, когда счастлив и любишь кого-то, а этот кто-то любит тебя.
Говорят, когда любишь, видишь человека слишком хорошим, слишком идеальным. Ты видишь его таким, каким его создал Бог. Кто-то считает, что это лишь иллюзия, обман – желание обмануть действительность и уговорить себя в том, что в любимом человеке нет ничего плохого, а есть лишь хорошее. Возможно, это и так. Но что делать, если тот, кого ты искренне любишь и боготворишь, напивается через день, бьет твою маму до полусмерти, говорит про вас вещи, которые страшно слушать, и смотрит при тебе ужасные непонятные фильмы, когда думает, что ты спишь? Или не думает? И что делать, если тебе восемь лет, а этот человек – твой папа? Вот и получается, что остается лишь пытаться разглядеть в нем облик Божий.

2. Зло

Аня вернула фольгу в прежнее положение и поставила подарок на место. Она села в старенькое, обшарпанное кресло и закрыла голову руками. Знакомый гул на кухне становился все громче и уже превращался в крики. Девочка прошептала: «Не надо, хватит», - и сильно-сильно зажала уши ладонями.
Папа быстро вошел в комнату, свирепо хлопнув кухонной дверью. Его глаза были бессмысленными, злыми и страшными. Временами они как будто выкатывались из орбит. Он тяжело дышал и крепко сжимал кулаки. Следом вышла мама, она монотонно причитала, плакала и вытирала красную-красную, ужасную кровь, капавшую и капавшую из ее распухшего носа.
Вдруг Аня вскрикнула и бросилась к папе. Она кричала и била его своими маленькими кулаками, кричала и била. Она пыталась выгнать из папы, из ее хорошего, доброго папы, того другого –
хитрого, злого и жестокого. Время от времени этот кто-то мелькал в глазах папы и весело смеялся над беспомощной маленькой девочкой, ее слезами и разбитым вдребезги сердцем. Нет, не папа, этот кто-то швырнул Аню в сторону, подошел к красивой, нарядной елке, постоял около нее мгновение и с дикой силой толкнул бедняжку на пол. Елочка сжалась перед ударом, протяжно застонала и медленно повалилась вниз. Синие шарики и красные звездочки жалобно заплакали и со звенящим шумом попадали наземь. Какое-то время они беспомощно покачивались и пытались собраться вновь, объединить свои осколки и воскреснуть. Но воскресения в этот раз не случилось.
Аня тихонько поднялась на ноги и пошла успокаивать маму, она гладила ее по волосам, вытирала маленьким желтым платочком слезы и кровь и думала, когда же этот незнакомец, этот гадкий злодей оставит папу, оставит их всех в покое.
Аня была еще ребенком и не совсем понимала, что в мире есть добро и зло. Иногда она вела себя, как их кот Барсик, хоть убей его не понимающий, что поедание размораживающейся рыбы на кухонном столе – это мерзкий, прескверный поступок. В сказках все было намного проще: фея Динь-Динь была точно хорошей, а Капитан Крюк – точно плохим. Но папа. Папа был загадкой. В пять часов он мог быть добрым и нежным, а в шесть – злым и жестоким. Девочка терялась в догадках, из-за чего так получалось. Может, она что-то делала не так или какие-то чары на папу влияли. Аня была еще маленькой, чтобы в полной мере осознать добро и зло. Простое яблоко рождало в ней только две культурологические ассоциации: желание покатать его по тарелке и поиграть в Мертвую царевну: откусить и бросить огрызок Барсику. Он, как верный друг, должен был показать девочке, отравлено или нет ее угощение. Но Барсик недовольно облизывался, презрительно смотрел на Аню и шел на кухню, к единственному более-менее адекватному человеку в их семье – маме. Он в добре и зле тоже не разбирался.

3. Мечта

Время шло, но ничего, в сущности, не менялось. Изменилось лишь одно – у Ани появилась мечта. Однажды теплым зимним вечером она проходила мимо маленького катка в центре соседнего двора. На катке было весело: розовощекие ребятишки задорно катались, сталкивались друг с другом и радостно хохотали; взрослые мальчики со смелыми лицами отважно гоняли шайбу по неровному блестящему льду, а среди них, изящно извиваясь, парила красивая воздушная девочка. Она легко поднимала то одну, то другую ножку, а руки, длинные и тонкие, грациозно расставляла в стороны. Девочка была похожа на красивую, легкую птицу. Казалось, она вот-вот взлетит и умчится в далекую, сказочную страну.
Аня пришла домой и к вечеру объявила родителям, что хочет на Новый год коньки. Мама растерянно улыбнулась и начала долго-долго, бессвязно говорить, что коньки – слишком дорогая и ненужная покупка, что их непутевый отец только-только снова устроился на работу и денег пока что нет. Аня загрустила. Почему-то коньки были ей очень нужны, они были как воздух, без них становилось трудно дышать.
Папа сочувственно улыбнулся, вытер с глаз Ани набегающие слезы и объявил, что коньки – идея замечательная, что ему обещали, просто должны выплатить годовую премию и выкроить деньги на коньки будет вполне возможно.
Аня засияла как солнышко. Наконец-то в ее жизни появилась надежда на счастье и радость. Она смотрела по телевизору выступления прославленных фигуристов, восхищалась их грацией, силой и легкостью. Потом она включала кассету с любимой музыкой, надевала наушники, закрывала глаза и оказывалась на воображаемом льду в красивых белых воображаемых коньках. Она крутила пируэты, исполняла собственные, самостоятельно придуманные вращения, сложнейшие каскады прыжков и виртуозные дорожки шагов. Аня испытывала на своем воображаемом катке такое запредельное счастье, что возвращение в реальный мир всегда было дико болезненным и сложным. Этот реальный мир казался чужим.
Однажды во сне к ней пришел кто-то нехороший, тот самый, кого она видела в папином взгляде, когда была маленькой. Он устремил свои страшные, черные глаза прямо в душу девочке и скривил губы в злой, коварной усмешке.
Разбудило Аню мамино прикосновение. Мама уходила первой на работу, следом за ней уходил папа, и лишь потом сама Аня поднималась в школу.
- Милая моя девочка, - говорила мама, перебирая Анины волосы, - папа опять вчера выпил. Проследи, пожалуйста, чтобы он встал на работу.
Аня кивнула головой и пришла в ужас. В ее сознании мигом родилась страшная логическая цепочка: если папа не встанет вовремя, он не пойдет на работу > если он не пойдет на работу, его лишат премии или уволят > если его лишат премии или уволят, ей никогда не купят коньки.
Девочка решила действовать поступательно. Она дождалась, когда мама уйдет и прозвенит папин будильник. Будильник прозвенел. Папа раздражено швырнул его в сторону и спокойно захрапел дальше. Аня встала и тихонько подошла к спящему папе. Девочка прошептала: «Вставай. Ты опоздаешь. Тебе нужно на работу». Он безмятежно посапывал. Тогда Аня взяла его за руку и со всей силы потянула ее. Папа выхватил руку и простонал:
- Отстань.
- Папа, папочка! – взмолилась Аня. – Папа, ты же проспишь, опоздаешь на работу, и тебя лишат премии или уволят.
- Это дело мое. Тебя оно не касается. Оставь меня в покое.
Папа был неподвижен. Он продолжал безмятежно храпеть, совсем как человек с чистой совестью.
Аня еще сильнее заплакала и с головой закуталась в одеяло. Она представляла свои коньки, белые, красивые, с серебряными лезвиями, и верила, что рано или поздно папа встанет и пойдет на работу.
Она чувствовала, что оказалась в бесконечном замкнутом круге и потеряла надежду вырваться из него. Там, за пределами круга, был свет. Он отражался от лезвий коньков. А в этом злополучном круге оставалась только темнота и пьяный, храпящий папа. Тогда девочка, недавно прочитавшая детскую Библию, поняла, что ни в какой Ад они не попадут, никакого Ада вовсе и нет: они навсегда останутся здесь, в этой темной, обшарпанной комнате, в этом страшном, жестоком мгновении.

4. Надежда

Этим утром папино лицо нельзя было назвать приятным: сильные отеки почти закрывали глаза, опухшие нос и губы были похожи на какое-то мучное лакомство, кожа покраснела и засалилась. Аня, как могла, подбадривала его и помогала сохранять равновесие. Они присели на деревянную скамейку около катка и стали доставать новенькие, белоснежные коньки. С неба падал воздушный, нежный снег, на улице было тепло, просторно и ясно. Оказавшись на воле, коньки весело засияли и осветили пространство своей молодостью и чистотой.
Вместе они надели и крепко зашнуровали это сокровище на Аниных ногах. Девочка ласково погладила своего извечного друга по голове и подумала, что все-таки правильно поступила, когда простила его и не перестала любить.
Папа сильно сжал Анину руку и помог ей выйти на лед. Девочка прижалась к папе покрепче, вдохнула свежий, зимний воздух, сделала первые робкие шаги и неуверенно заскользила. Она радостно улыбнулась, повернулась к папе и увидела в его глазах Бога.

Источник: Портал Проза.ру

→ Распечатать → Комментарии (0)

Категория: мои друзья/Ксения Баданина, мои друзья. Добавил: dima (2 августа 2019).