Светлана Павлова. Мы встретимся с тобой на небесах (рассказ)

Ей не спалось.
Не первая бессонница в жизни Элеоноры Блэквуд. И даже в жизни Леди Шеогорат. Она просто лежала с закрытыми глазами, и перед её мысленным взором проносились видения.
Мартин. Для кого-то брат Мартин, для кого-то - Его Величество Мартин Септим. А для неё - просто Мартин. Как наяву, она видела его синие, тёплые глаза, которые однажды растопили лёд в душе одной полуэльфийки. Его сильные, надёжные руки, которым она доверилась. Слышала его глубокий голос, от которого даже теперь сердце замирало и сбивалось с ритма. Какие, к скампам, Врата Обливиона! Стоило ему приказать, и она бы спрыгнула со скалы, и в одиночку против дракона встала! Но он ни разу не воспользовался этой властью, даже уберечь пытался...
А в результате не сберегли его. Стоит теперь каменная статуя в самом сердце Имперского города, словно охраняет его. Да так оно и есть, только не город охраняет каменный Дракон, а целый Нирн. И ни один даэдра со злыми намерениями не проникнет в Нирн.
Только Сангвин иногда в человеческом облике прогуливается меж людьми, да она, Элль, временами выбирается в смертный мир. Надевает свою архимаговскую мантию и разруливает дела в Гильдии. И получается это, откровенно говоря, так себе. Дело вовсе не в безумии. Её безумие не мешает ей более-менее адекватно воспринимать реальность, да и не совсем уж она ошеогоратела. Просто неудобно править Дрожащими Островами и при этом в смертном мире заниматься Гильдией Магов. Двум-трём особо приближённым даже пришлось раскрыть свою маленькую тайну, и теперь они относятся к ней с таааким уважением, что хоть в петлю лезь. А толку? Она же теперь бессмертная. Убьёт тело - воскреснет хорошо если самой собой, а вдруг Шеогоратом?
Вот уже и полночь, и планы Обливиона над самым Дворцом развернулись яркой скатертью. Можно позвать Хаскилла, да напиться с ним вина, Потом она, возможно, распустит нюни или наоборот - будет отпускать дурацкие шутки в духе подруженьки Инги*, тогда к ним присоединится герцог Деменции или Мании соответственно... Раздавят на троих бутылку вина, поорут песни - опять же, в зависимости от направленности Герцога - весёлые или грустные, даже вечно чопорный Хаскилл оттает и оживёт...
"Но только не сегодня".
"Кто это?"
"Твоё второе я".
"Шеогорат?"
"А кто же ещё? Ведь помнишь, о чём мы тогда говорили.Правда, теперь Джигаллаг болтается где-то в Обливионе, поди, наплевал на всё и строит собственный План. А я делю разум с тобой. Ох, и упорная ты! Другого давно бы в себе растворил, а ты всё держишься. Надо сказать, я просчитался. Думал, твоя любовь к мёртвому императору быстренько доведёт тебя до ручки, но нет! Даже твоё прошлое, о котором ты вспоминаешь, как о кошмарном сне, не сломило тебя! Эх, зря я тогда не придумал испытания поизощрённее, может, тогда бы твоя психика дала трещину. Да вот опять, проклятущий Порядок... Я спешил, ты спешила"...
Нет, определённо ей не стоит сегодня спать...
Или стоит? А то мысли тоже опасны.
А лучше напиться до беспамятства. Сейчас позову Хаскилла...
Тоже нельзя. Ибо один раз после появления в голове Шеогората она так напилась, а очнулась в ванне, наполненной остывшей водой, и рядом на дне валялся тупой столовый нож из серебра. Повезло дурище, что не зарезалась! И вдвойне повезло, что не захлебнулась: кто-то, как оказалось, Герцог Деменции, в испуге вытащил её за плечи, не стесняясь наготы, и возложил буйну головушку на край ванны.
А клятый Шеогорат продолжал нашёптывать, и всё невнятнее, и вместе с тем гипнотичнее становилась его речь. Как у гадалки на рынке со стеклянным шаром, выплавленным у стеклодува за углом. И разум её засыпал, уходил куда-то вглубь...
"Мартин, помоги!!!"
Как будто услышал её дракон-Хранитель, объяла её разум стеклянная сфера. Стеклянная, да. Не из того стекла, что на доспехи идёт, а из того, что на бутылки с вином тратится. Хрупкая, тонкая. Не сдержать ей долго Принца Даэдра, ещё немного, и поглотит он последние разумные мысли, что ещё бродят под черепушкой у Элль.
Но к счастью, он и сам выдохся.
"Опять ты меня выиграла", - расхохотался он. - "Но вижу, недолго мне осталось ждать. Ещё немного, и ты моя! Ох и отыграюсь же я за всё, ох и развлекусь! Помнишь из чего я прыгалки делаю?"
И исчез. Словно форточку закрыли или завывающую на ветру щель тряпкой заткнули.

Полуэльфийка сидела на кровати совершенно разбитая. Из груди вырывались щенячьи всхлипы. Прав Шеогорат, недолго ей осталось быть собой.
"Мартин, хоть ты подскажи, что мне делать!" - взмолилась она и сжала в руке амулет.
Это был медальон с миниатюрой, написанной рукой Райта Литандаса. На нём был изображён Мартин Септим в последние свои дни. В горностаевой мантии и с Амулетом Королей. Изображён искусно и очень похоже, хотя художник не видел его не разу. А за спиной его распускались золотые крылья дракона, свернувшегося в причудливой позе... Этот амулет она себе выпросила вместо ненужных ей доспехов Чемпиона Сиродила, и Окато просьбу выполнил.
Стоп. Мартин... Райт Литандас с его кистью Истинного Мастерства, способный проникать в картины... дракон... Амулет Королей... Неправильный какой-то амулет, одна из граней чуть выделяется и имеет при этом квадратную форму. С того дня, как Ингрид Медвежья Лапа вызволила беднягу художника из плена собственного произведения, первое, что делает художник, заходя в картину - рисует дверь. Эти двери маскируются под что угодно, но по окончании работы всё равно остаются, пусть и малоразличимой чертой на рисунке. И эти двери стали визитной карточкой художника, вместо росписи.
Такая дверь присутствовала и на амулете. В виде той самой квадратной грани красного камня в тяжёлой золотой оправе, почти не отличимая по цвету, но это была именно дверь...
"Спасибо тебе, маэстро"...
В голове новой Леди Безумия начал созревать план, достойный её нового имени и статуса...

Их было десять. Пять Аурил во главе со Стаадой. И пять Мазкен во главе с Дайлорой. Они выстроились этаким коридорчиком, приветствуя свою госпожу и пытаясь создать торжественную обстановку.
- Отставить, - по-военному приказала им Элль. Девицы тут же сгрудились в кучку.
- Вы звали нас, госпожа?
Звала. Девчонки, вы видите, что я ненормально нормальная?
- Видим. Подозрительно, я бы сказала, - промурлыкала Дайлора, а Стаада кивнула головой.
- Это потому, что предприятие безумно само по себе.
- Безумнее, чем обычно?
- Не то слово. Мы должны войти в этот медальон.
- Что?! - хором выдали десять ртов.
- Да вы не бойтесь, там дверка есть. Обратно выберемся.
- А туда как?
- Ну... гуськом.
- Эээ... зачем? - Дайлора была настроена скептически.
- Знаете, девчата... Вы кого хотите на троне: меня или прежнего Шеогората?
- Думаю, вас! - рявкнула Стаада и смущённо закашлялась. Огляделась по сторонам, слегка стушевалась под пристальными взорами девиц и вздохнула. - Ну... Господин нас бросил, а Госпожа спасла.**
Элль хмыкнула и приосанилась. Ей было приятно. Что ни говори, а после сегодняшнего "проявления" Шеогората и его психической атаки было весело утереть ему нос.
Шеогорат, наоборот, взвыл и даже, кажется, долбанулся головой в стену. Хотя кто его разберёт, это подсознание.

- Вы звали, моя леди?
Камердинера только свистни. Появится незамедлительно, прямо из воздуха. Поговаривают, что он сам даэдра, частица то ли Шеогората, то ли Джигаллага, отколовшаяся в результате борьбы двух личностей. И очень неплохо относится к юной Шеогорат.
Как бы не лучше, чем к старому Шеогорату. Тот и злится.
- Хаскилл, вы можете меня... ваббаджекнуть?
- Что? Вы...
- Надо. Очень. Мне нужно на время сменить облик. Я заметила, что прежние облики возвращаются довольно быстро. Даже рассчитала срок. И хочу стать... Шеогоратом.
- Но вы, простите, и так...
- Да, но только по названию. По той дороге сможет пройти только Шеогорат, я рискую промахнуться.
- А позвать его вместо себя...
- Не рискну. Он пытается меня поглотить, и мне это как-то невыгодно. Хочу заставить его сотрудничать. На своих условиях, естественно.
- Ох и резка ты, - по-простому покачал головой Хаскилл. - Хотя, говоря откровенно, чуточку здравого смысла нашему господину как раз бы не помешало иметь. Сумеешь на него повлиять - будет хорошо даже для Дрожащих Островов. Ладно. Попробую выполнить твою просьбу...
Элль протянула ему посох. Навершием к себе.
Хаскилл нерешительно толкнул Ваббаджеком в сторону полуэльфийки.
Вспышка. Голубые спирали, розовые солнца, фиолетовые бабочки.
- Ого, да я крут! - расхохотался Шеогорат. И принялся себя ощупывать.
И лишь по этому ощупыванию Хаскилл понял, что перед ним всё ещё Элль. Ибо мужчины, если бы им довелось побывать в женском облике, первым делом кинулись бы проверять нечто более интимное, нежели мышцы. А Шеогорат по сути своей был именно мужчиной. Хоть и мог менять пол.

- У меня кружится голова! - пожаловался кто-то из аурил.
- И у меня, и у меня, - в разнобой отозвались прочие воительницы.
- Представьте себе, у меня тоже, - улыбнулся "Шеогорат" во все... сколько там у него зубов? Надо подсчитать при случае. - Это при том, что я самый безголовый из Принцев. В смысле безумный!
"Издеваешься, девчонка?" - прорычал настоящий Шеогорат. Тем временем даэдрические красотки хихикали над немудрёной шуткой Элль.
"Око за око, ваше высочество. Не всё тебе меня по ночам доставать".
"Так-так... А ты мне всё больше нравишься смертная. Маленькая, примитивная, но не такая примитивная, как большинство".
"Может, и примитивная, но сюрпризы тебе я ещё доставлю. По крайней мере, твои воины из двух Шеогоратов выберут меня. Может, им нравится примитив, а? Но скорее всего, дело не в этом".
"А в чём же?!"
"А вы подумайте, ваше высочество, подумайте. Или вы совсем без-умный?"
Шеогорат умолк. Элль слышала, как скрежещут шарниры в его... голове? А есть ли голова у бесплотного даэдра?
"СЪЕМ!"
"Не поперхнитесь там, ваше высочество! Если есть, чем... попёрхиваться!"
Пока в голове Элль шла эта перебранка, она рассматривала нутро амулета. Увы. Мартин и дракон, выглядевшие такими живыми на рисунке, внутри него были плоскими и неподвижными. Элеонора даже положила ладонь на грудь рисованному Мартину и обнаружила всё ту же засохшую шершавую поверхность краски. Проклятье! Потом она поняла, что в этом облике выглядит глупо и двусмысленно. Мартин при жизни был правильным мужчиной, изящный джентльмен, возложивший ладонь ему на грудь в жесте нежности и ласки, вызвал бы в нём только отвращение..
- Госпо... дин?
- Госпожа, - отозвалась по инерции Элль и захохотала. Ибо голос был мужским, шеогоратовским, и получалась полная ерунда.
"Вот, что я и говорил! На всякие пошлости, достойные братца Сангвина, у неё фантазии хватает! А на деяния, подобающие Безумной Звезде - никак!" - не сдержался Шеогорат.
"Зато ты у нас фантазёр, - съязвила Элль. - Вот как бы ты превратил плоское изображение в живого человека?"
"А на что тебе его превращать, когда есть сила воображения?! - взорвался Принц Безумия. - Зачем я дал тебе Ваббаджек? Головку-то напряги, она тебе не только целоваться"... - и тут Безумная Звезда осёкся. Он понял, что попал в ловушку.
"Спасибо, ваше высочество, - без иронии поблагодарила Элль. - Вы меня спасли".
- Девочки, отвернитесь, а то ваши физиономии на ха-ха пробивают и не дают сосредоточиться, - приказала она своей пёстрой команде. Те, сдерживая пошлое хихиканье и сентиментальные вздохи, отвернулась. А Элль полностью отключилась от внешнего мира припала к нарисованным губам Мартина, вспоминая...
... узенькое окошко-бойницу, плывущие толстые, как оладьи, ночные облака, закуток... и вот облако наплывает на обе луны, и он склоняется к ней слишком близко... Какие мягкие и при этом требовательные у него губы! От него исходит жар, Элль чувствует его пульсацию и плавится, словно свеча, и отвечает на его поцелуи, вначале робко, затем всё смелее, и ей не хватает воздуха, и она не слышит ничего, кроме биения сердец - своего и его, и перед глазами мелькают звёзды, словно они каким-то образом вынеслись за пределы смертного мира и парят в планах Обливиона, и только когда эти звёзды превращаются в сплошную пылающую стену, она отрывается от его губ, дышит тяжело, словно из проруби вынырнула, слышит его, такое же тяжёлое, дыхание... Но продолжает пылать, потому что руки её лежат в его руках и он осторожно, словно боясь повредить, гладит пальцами её ладони. А большего нельзя, ибо где-то рядом бродит один из Клинков, охраняющих Его Величество от возможного покушения, и остаётся только пить эти мгновения, как драгоценное вино... пока луны не выйдут из-за облака, и не придётся бежать прочь, иначе точно засекут...

Кто-то из хихикающих в кулак даэдра вдруг ахнул. Ибо воображение Элль начало менять нарисованный мир. Вдруг перекрутился и свился кольцами, ожил золотой дракон. Теперь он лежал страшно далеко, ибо на самом деле был огромен, как гора, и где-то на фоне его колец затерялся крохотный полупрозрачный человеческий силуэт. Подул неясный, такой же призрачный ветер. Под ноги легла звёздная дорога. И бездна Обливиона показалась совсем нестрашной, к тому же она не была чёрной, её, словно драгоценности, украшали разноцветные звёзды и туманности, издали совсем не страшные. А за спиной у дракона поднималось сияние - то был Этериус, пристанище светлых душ.
"Ну надо же - она смогла", - удивлённо присвистнул Шеогорат. - "Выходит, ты не так безнадёжна, как я думал".
Не обращая внимания на подколки Принца, Элль кивнула своему разноцветному воинству:
- Пошли, девочки.
- А он нас не... не сожрёт? - боязливо спросила Дайлора.
- Не бойтесь, всё под контролем, - отозвалась Элль, хотя внутри у неё всё дрожало. Внезапная робость сковала тело. да что ж такое-то, ради этого мгновения она и предприняла всю эту авантюру!
Она осмотрела себя. Облик Шеогората начал мерцать. Близость Дракона ослабила магию Безумия, ещё немного, и он сползёт окончательно. Сможет ли Элль, настоящая, живая Элль, пройти по звёздной дорожке? Надо спешить.
- Вперёд, девчата. Проверим, насколько крепки запоры на этой границе...

"Дракон Осень". Автор рисунка - Светлана Павлова

Он давно потерял счёт времени. Сколько прошло, год? Два? Десять? А может, столетие?
Хранитель плыл в Этериусе и одновременно находился на земле, в сердце Имперского города. Он был одинок - и одновременно их было двое. Мартин - дракон и Мартин-Драконорождённый. Тело, сотканное из солнечного огня - и душа...
И в этой душе всё ещё теплились остатки чувств. Которым вот-вот предстояла проверка на прочность. Ибо по звёздной дороге к нему шёл один из Принцев Даэдра, и Хранитель, точнее, Мартин, узнал его. Это был Шеогорат. Самый добродушный из всех - и самый опасный. Ибо безумие коварно и жестоко в своей изощрённости. Недаром творческие люди все, как один, со странностями...
- Безумная Звезда, - произнёс тот, кто был Драконорождённым. - Ты всё же пожрал её душу... И теперь идёшь сюда, и вряд ли с добром. Что ж, я готов к бою. Ты не пройдёшь!
Дракон зашипел, раскалился до ослепительно-яркого оттенка и приготовился к атаке.
А Шеогорат, идущий впереди десятерых (наверняка лучших, и поэтому опасных) воительниц-даэдра, нелепый и прекрасный, обаятельный и жуткий Шеогорат вдруг замерцал и...
И облик его растворился. Перед ним стояла Элль. Взъерошенная, отчаянная, с испуганными и в то же время решительными глазищами.
- Ох, как вовремя, - жалобно простонала она. - Мартин, дай мне руку, иначе боюсь, что я сорвусь в эту бездну...
Конечно же он руку протянул. И схватил её в охапку. Как тогда, когда это была просто Элль. Ибо это всё ещё была Элль. Он почувствовал это всей своей астральной сущностью. А их обоюдная вера сделала его осязаемым и плотным, почти как при жизни. А может, то была приобретённая сила новой Безумной Звезды?

- Девочки, значит битвы не будет? - разочарованно протянула Стаада. А вот Дайлора, кажется, даже обрадовалась.
Слегка развернувшись, насколько позволяли объятия Мартина (Ну ничего себе - призрак!), Элеонора Блэквуд посмотрела на них сияющими глазами, в которых не было ни следа безумия.
- Не для битвы я вас взяла. Мне нужно было эффектно появиться перед Мартином, чтобы узнать, он ли это, или уже нет? Я давно не слышала его голоса, дела поглотили меня настолько, что я не успевала выкроить время и прийти к статуе Хранителя.
- А если бы это был не он? - скептически протянула предводительница мазкен.
- Тогда бы Хранитель на нас набросился, и я... - Элль запнулась. Она поняла, на какой тонкой нити балансировал её план. Но предпочла не говорить о худшем. - И я бы вас вытянула обратно.
- Госпожа, а что нам теперь делать?
- Возвращайтесь. Здесь для вас опасно. Просто дойдите до конца тропинки и попадёте в нарисованный мир моего амулета. А там выйдете в дверь. Амулет положите на трон. Я вскоре вернусь.
Все мазкен и аурил молча поклонились своей госпоже и зашагали по звёздной тропе. Прежде чем они растворились в сиянии звёзд, Элль услышала:
- И всё-таки она безумна! Такое придумать мог только наш господин!
- И мы будем первыми даэдра, которые побывали в Этериусе... ну... почти... Пусть эти дреморы все лопнут от зависти!

- Глупышка моя, - призрачная рука Мартина перебирала волосы Элль и была такой осязаемой... почти живой... От этого сердце девушки сжималось, и она почти слышала, как оно плачет. - Ты ведь не всё сказала этим даэдрическим красоткам.
- Да, - отчего так дрожит голос? - Я видела Хранителя в деле. Только что родившийся юный дракон, почти младенец, оторвал руку одному из сильнейших Даэдрических Князей и распорол ему грудь. Всего лишь за несколько минут... Мы бы просто не успели сбежать. Он бы растерзал нас, распылил в Обливионе. Конечно, даэдра через время воскресли бы. А моё смертное тело погибло бы безвозвратно. И мой ещё не осознавший силу и не перестроивший её под себя мозг - тоже. И вернулся бы Шеогорат. Тот самый, которому я недавно служила и который то и дело пытается поглотить мою душу. Но пока я осознаю себя, как Элль, ему это не удаётся.
- Ты... о боги... не думал, что тебе так плохо... всё надеялся, что ты найдёшь мне замену... - Мартин говорил отрывисто, как будто у него перехватывало горло. Он отстранил Элль. В глазах его стояла боль. Элеоноре был знаком этот взгляд. Такие глаза были однажды у Инги, когда после тяжёлого боя у неё вдруг заболело сердце. - Я... счастлив, что меня так любят, что я у кого-то единственный, но... Ты едва не погибла из-за меня, чуть не лишилась души... Чем мне искупить свою вину?
- Просто люби меня. Люби всем своим призрачным сердцем, раз телом не получится. Мне это надо, Мартин Септим. Без твоей любви я потеряю себя и... стану... ИМ... Шеогоратом... А я не хочу. Не оставляй меня, слышишь?
И она разревелась, неожиданно для себя и для него, и он вновь спрятал её в своих объятиях...
Словно возможно спрятать человека от самого себя.
Но Мартин попытался. И ведь помогло. Вскоре она затихла и расслабилась. Маленький, беззащитный, отважный зверёк...

Час спустя. Элль сидит, прислонившись к боку Хранителя, обращённому в Обливион, и играет на лютне. Для призрачного Мартина.
Откуда лютня? Да оттуда же, откуда и крепкие объятия принца. Воображение страшная вещь, а воображение потенциального Шеогората - вдвойне. Прекратит играть - она исчезнет.
Ты так долго ждала этих мгновений... и пусть говорят, что они прошли впустую. Пусть. Зато его светлая душа, его глаза и голос - были с тобой. И разве так важны постельные забавы, если ты выбрала раз и навсегда?
Он сидит рядом, склонив голову. Слушает. Говорит, что ты выросла и твоя музыка, как и голос, воистину прекрасны. Ты улыбаешься и прячешь от него глаза.
Но он их находит. С минуту вы ласкаете друг друга взглядами, а потом ваши руки смыкаются. И губы. И пусть нет того пламени, что охватывало вас, когда он был живым - есть воображение. И любовь...
А потом ты вновь берешь лютню и играешь. Одну за другой. Словно торопишься высказать ему всё, что болит с той роковой зимней ночи, когда Обливион разверзся прямо в Имперском городе, и Мартину пришлось отдать свою жизнь...

А где-то там, в мире смертных, шёл дождь...
Спустя границы, души и пространства,
Летим навстречу столько долгих зим,
Но видит Бог, и муки постоянства
Он посылает грешникам своим...***

- Тебе пора, - первым почуял перемену Мартин.
- Да. Дождь - ЕГО стихия. Надо уйти, пока он достаточно слаб, чтобы не подчинить, а помочь.
- Выходит, в грозу ты не придёшь?
- Выходит, нет. В грозу он забирает надо мной волю. И в такие минуты я почти не я... Прости...
- Да ладно, я бы и сам не рискнул. Ты приходи хотя бы иногда...
Их объятия были сильными, как разыгравшееся воображение Элль. Пока ещё не Шеогорат, а она была главной в этом теле, но вот-вот...
- Мартин, - девушка оглянулась напоследок. - Помни: если я смогу пережить эти столетия и остаться собой, я верну тебе тело. И мы вновь будем вместе.
Отвернула свои стремительно желтеющие глаза и стремительно зашагала по звёздной дорожке. Силуэт её плыл и мерцал, вокруг неё стояла аура сиреневого сияния.
- Безумная моя... любимая... какая ирония судьбы. Я буду ждать... и верить...
Его шёпот был тихим, но она услышала. И распрямила плечи. И аура её приглушила своё безумное свечение...

И на трон она вывалилась почти нормальным человеком.
"Странно, вы встретились, он призрак... и никаких признаков безумия. Что я сделал не так?"
"Я люблю его, Шеогорат. А безумие любви не в голове. Оно в сердце. А разве у сердца есть ум? Это от мыслей люди сходят с ума. А от самой любви - нет. Это должно называться иначе. И ты тут точно не причём".
"Ладно, ты переиграла меня. Чего ты хочешь?"
"Сотрудничества. Мне нужен доступ к силе безумия, а тебе - моё тело. Я предоставлю тебе его, когда начнётся гроза. Или в каждую вторую полночь. Ненадолго. Или на тот случай, когда новички ищут прежнего Шеогората.*
"Ладно. Договорились. Ибо даэдра не врут, и пари я проиграл"...
"Кому?"
"Клавикусу Вайлу, кому ещё?"
Так-так, кое-кто, можно не показывать пальцем, в очередную грозу сильно накосячил. И подставил Элль.
"Останешься без сладкого", - пригрозила Элль. - "То есть одну ночь я буду собой. Что я должна?"
"Выгулять его собаку"...
...Ничего страшного в этой собаке не было. Вполне интеллигентный, временами даже занудный волкодав серой масти, размером с телёнка. Дурачился не больше других собак и проблем не доставлял. И чего мистер Шео так испугался? Впрочем, безумцев животные не любят, по крайней мере, жестоких безумцев. Вот и тяпнул небось пёс Шеогората. Так ему и надо!

Говорят, что со временем Врата Шеогората исчезли, а леди или лорд Шеогорат научилась (лся) приходить в мир смертных без них - в облике крохотной брюнеточки-полуэльфийки. Те же, кто ему служил, видели прежнего изящного джентльмена в необычной одежде.
Говорят, после Умбриэля недосчитались Архимага Гильдии. Погибла? Но не нашли даже тела. Просто получившую тяжёлые раны Элль перебросило на границу с Этериусом, и Мартин исцелил её - теперь ему были подвластны и не такие силы. С тех пор она приходила в Тамриэль намного реже...
Так же среди даэдра ходила легенда, просочившаяся со временем к смертным - о тех двоих, что не могут быть вместе, но не могут и друг без друга. Элль больше не было нужды приходить к статуе Хранителя - она по той же самой звёздной дорожке приходила к самому Хранителю, и пела песни, и делилась новостями. И они утешали друг друга. Ибо и Хранителю горя хватало с погибающей родиной, и ему тоже нужна была понимающая душа.
А ещё была совсем неправдивая легенда о том, что Шеогорат, дескать, в особом расположении духа может и исцелить от безумия. Да что вы, Шеогорат ведь на то и Безумная Звезда, Скумный Кот и так далее, чтобы сводить с ума и прибирать заблудшую душу к рукам!
И только один человек полностью знал все планы и маленькие тайны Леди Шеогорат. И только он один слышал, как в одиночестве она берёт лютню и напевает неведомо откуда всплывшее:
Я с этим умиранием сживаюсь,
На двух недостижимых полюсах
Расселись чёрный дрозд и белый аист,
Мы встретимся с тобой на небесах.***

И он знал: когда-нибудь она добьётся своего, вырвется обратно и из плана, и из плена, и уведёт за собой обратно в смертный мир того, ради кого она однажды пришла сюда.
Но это будет совсем другая история.

Примечания:
*Напарница и соратница Элль из событий "Обливиона", точнее, "Парных Клинков Императора". Она же "Святой Крестоносец".
**Вообще-то Шеогорат просто растворился в "очнувшемся" Джиггаллаге. Но со стороны это было весьма жалкое зрелище, да простят меня поклонники этого Принца даэдра. Выглядело, как будто он банально перетрусил.
***Отрывок из той же песни. Стихи Л. Виноградовой.